Неточные совпадения
— Я
не нахожу, — уже серьезно возразил Свияжский, — я только вижу то, что мы
не умеем вести хозяйство и что, напротив, то хозяйство, которое мы вели при крепостном праве,
не то что слишком высоко, а слишком низко. У нас нет ни машин, ни рабочего скота хорошего, ни управления
настоящего, ни считать мы
не умеем. Спросите у хозяина, — он
не знает, что ему выгодно, что невыгодно.
Левин замолчал. Опять противопоставлялась эта сила. Он
знал, что, сколько они ни пытались, они
не могли нанять больше сорока, тридцати семи, тридцати восьми рабочих за
настоящую цену; сорок нанимались, а больше нет. Но всё-таки он
не мог
не бороться.
Решено было еще сделать несколько расспросов тем, у которых были куплены души, чтобы, по крайней мере,
узнать, что за покупки, и что именно нужно разуметь под этими мертвыми душами, и
не объяснил ли он кому, хоть, может быть, невзначай, хоть вскользь как-нибудь
настоящих своих намерений, и
не сказал ли он кому-нибудь о том, кто он такой.
На вопрос,
не делатель ли он фальшивых бумажек, он отвечал, что делатель, и при этом случае рассказал анекдот о необыкновенной ловкости Чичикова: как,
узнавши, что в его доме находилось на два миллиона фальшивых ассигнаций, опечатали дом его и приставили караул, на каждую дверь по два солдата, и как Чичиков переменил их все в одну ночь, так что на другой день, когда сняли печати, увидели, что все были ассигнации
настоящие.
Поди ты сладь с человеком!
не верит в Бога, а верит, что если почешется переносье, то непременно умрет; пропустит мимо создание поэта, ясное как день, все проникнутое согласием и высокою мудростью простоты, а бросится именно на то, где какой-нибудь удалец напутает, наплетет, изломает, выворотит природу, и ему оно понравится, и он станет кричать: «Вот оно, вот
настоящее знание тайн сердца!» Всю жизнь
не ставит в грош докторов, а кончится тем, что обратится наконец к бабе, которая лечит зашептываньями и заплевками, или, еще лучше, выдумает сам какой-нибудь декохт из невесть какой дряни, которая, бог
знает почему, вообразится ему именно средством против его болезни.
— Уверяю, заботы немного, только говори бурду, какую хочешь, только подле сядь и говори. К тому же ты доктор, начни лечить от чего-нибудь. Клянусь,
не раскаешься. У ней клавикорды стоят; я ведь, ты
знаешь, бренчу маленько; у меня там одна песенка есть, русская,
настоящая: «Зальюсь слезьми горючими…» Она
настоящие любит, — ну, с песенки и началось; а ведь ты на фортепианах-то виртуоз, мэтр, Рубинштейн… Уверяю,
не раскаешься!
У папеньки Катерины Ивановны, который был полковник и чуть-чуть
не губернатор, стол накрывался иной раз на сорок персон, так что какую-нибудь Амалию Ивановну, или, лучше сказать, Людвиговну, туда и на кухню бы
не пустили…» Впрочем, Катерина Ивановна положила до времени
не высказывать своих чувств, хотя и решила в своем сердце, что Амалию Ивановну непременно надо будет сегодня же осадить и напомнить ей ее
настоящее место, а то она бог
знает что об себе замечтает, покамест же обошлась с ней только холодно.
—
Не знаю, что тебе сказать.
Настоящий человек об этом
не должен заботиться;
настоящий человек тот, о котором думать нечего, а которого надобно слушаться или ненавидеть.
И,
знаете, иной раз, как шилом уколет, как подумаешь, что по-настоящему о народе заботятся,
не щадя себя, только политические преступники… то есть
не преступники, конечно, а… роман «Овод» или «Спартак» изволили читать?
— Я —
знаю, ты меня презираешь. За что? За то, что я недоучка? Врешь, я
знаю самое
настоящее — пакости мелких чертей, подлинную, неодолимую жизнь. И черт вас всех возьми со всеми вашими революциями, со всем этим маскарадом самомнения, ничего вы
не знаете,
не можете,
не сделаете — вы, такие вот сухари с миндалем!..
—
Не знаю, клянусь Богом,
не знаю! Но если вы… если изменится как-нибудь моя
настоящая жизнь, что со мной будет? — уныло, почти про себя прибавила она.
У ней горело в груди желание успокоить его, воротить слово «мучилась» или растолковать его иначе, нежели как он понял; но как растолковать — она
не знала сама, только смутно чувствовала, что оба они под гнетом рокового недоумения, в фальшивом положении, что обоим тяжело от этого и что он только мог или она, с его помощию, могла привести в ясность и в порядок и прошедшее и
настоящее.
Третьего дня, за обедом, я
не знал, куда смотреть, хоть под стол залезть, когда началось терзание репутаций отсутствующих: «Тот глуп, этот низок, другой вор, третий смешон» —
настоящая травля!
—
Настоящая беда, слава Богу, скрыта. Я вчера через Тита Никоныча
узнала кое-что. Сплетня попадает
не в того…
У вас
не было человека
настоящего, живого, который бы так коротко
знал людей и сердце и объяснял бы вам вас самих.
И жертвы есть, — по мне это
не жертвы, но я назову вашим именем, я останусь еще в этом болоте,
не знаю сколько времени, буду тратить силы вот тут — но
не для вас, а прежде всего для себя, потому что в
настоящее время это стало моей жизнью, — и я буду жить, пока буду счастлив, пока буду любить.
Ужели даром бился он в этой битве и устоял на ногах,
не добыв погибшего счастья. Была одна только неодолимая гора: Вера любила другого, надеялась быть счастлива с этим другим — вот где
настоящий обрыв! Теперь надежда ее умерла, умирает, по словам ее («а она никогда
не лжет и
знает себя», — подумал он), — следовательно, ничего нет больше, никаких гор! А они
не понимают, выдумывают препятствия!
— Приду, приду, как обещал. Слушай, Лиза: один поганец — одним словом, одно мерзейшее существо, ну, Стебельков, если
знаешь, имеет на его дела страшное влияние… векселя… ну, одним словом, держит его в руках и до того его припер, а тот до того унизился, что уж другого исхода, как в предложении Анне Андреевне, оба
не видят. Ее по-настоящему надо бы предупредить; впрочем, вздор, она и сама поправит потом все дела. А что, откажет она ему, как ты думаешь?
Я
не знал и ничего
не слыхал об этом портрете прежде, и что, главное, поразило меня — это необыкновенное в фотографии сходство, так сказать, духовное сходство, — одним словом, как будто это был
настоящий портрет из руки художника, а
не механический оттиск.
Предварю читателя, что князь Сергей Петрович к высшему петербургскому свету все еще
не принадлежал
настоящим образом, несмотря на все страстное желание свое (о желании я
знал), а потому он ужасно должен был ценить такое посещение.
Если и
не глуп его смех, но сам человек, рассмеявшись, стал вдруг почему-то для вас смешным, хотя бы даже немного, — то
знайте, что в человеке том нет
настоящего собственного достоинства, по крайней мере вполне.
Мне сто раз, среди этого тумана, задавалась странная, но навязчивая греза: «А что, как разлетится этот туман и уйдет кверху,
не уйдет ли с ним вместе и весь этот гнилой, склизлый город, подымется с туманом и исчезнет как дым, и останется прежнее финское болото, а посреди его, пожалуй, для красы, бронзовый всадник на жарко дышащем, загнанном коне?» Одним словом,
не могу выразить моих впечатлений, потому что все это фантазия, наконец, поэзия, а стало быть, вздор; тем
не менее мне часто задавался и задается один уж совершенно бессмысленный вопрос: «Вот они все кидаются и мечутся, а почем
знать, может быть, все это чей-нибудь сон, и ни одного-то человека здесь нет
настоящего, истинного, ни одного поступка действительного?
Чаще всего называют дружбу бескорыстным чувством; но
настоящее понятие о ней до того затерялось в людском обществе, что такое определение сделалось общим местом, под которым собственно
не знают, что надо разуметь.
Ну, а из
настоящих я
не знаю никого.
Когда он был девственником и хотел остаться таким до женитьбы, то родные его боялись за его здоровье, и даже мать
не огорчилась, а скорее обрадовалась, когда
узнала, что он стал
настоящим мужчиной и отбил какую-то французскую даму у своего товарища.
На другой день после своего разговора с Бахаревым Привалов решился откровенно обо всем переговорить с Ляховским. Раз, он был опекуном, а второе, он был отец Зоси; кому же было ближе
знать даже самое скверное
настоящее. Когда Привалов вошел в кабинет Ляховского, он сидел за работой на своем обычном месте и даже
не поднял головы.
Как всегда в этих случаях бывает, крючки ломались, пуговицы отрывались, завязки лопались; кажется, чего проще иголки с ниткой, а между тем за ней нужно было бежать к Досифее, которая производила в кухне
настоящее столпотворение и ничего
не хотела
знать, кроме своих кастрюль и горшков.
— О, конечно, он
не так хорошо танцует, как танцевали кавалеры с пани Мариной… Но пан Игнатий хочет видеть
настоящую мазурку,
знаете, мазур Хлопицкого?
Не мазуру Контского, а мазур Хлопицкого… Паненка Зося
не знает про кавалера… Сюрприз, все сюрприз, везде сюрприз…
— И хорошо сделали, потому что, вероятно,
узнали бы
не больше того, что уже слышали от мамы. Городские слухи о нашем разорении — правда… В подробностях я
не могу объяснить вам
настоящее положение дел, да и сам папа теперь едва ли
знает все. Ясно только одно, что мы разорены.
— А я вас давно ищу, Сергей Александрыч, — весело заговорила Надежда Васильевна, останавливаясь пред Приваловым. — Вы, кажется, скучаете?.. Вот мой кавалер тоже
не знает, куда ему деваться, — прибавила она с улыбкой, указывая головой на Лоскутова, который действительно был жалок в
настоящую минуту.
Надежда Васильевна печально улыбнулась и слегка пожала плечами. Привалов видел, что она что-то хочет ему объяснить и
не решается. Но он был так счастлив в
настоящую минуту, так глупо счастлив и, как слишком счастливые люди, с эгоизмом думал только о себе и
не желал
знать ничего более.
Это есть монизм, который
не может
знать по-настоящему свободы.
И, наконец, уже прокутив эту предпоследнюю сотню, посмотрел бы на последнюю и сказал бы себе: „А ведь и впрямь
не стоит относить одну сотню — давай и ту прокучу!“ Вот как бы поступил
настоящий Дмитрий Карамазов, какого мы
знаем!
Причина замедления Ивана Федоровича заключалась в том, что Алеша,
не зная в точности его московского адреса, прибегнул, для посылки телеграммы, к Катерине Ивановне, а та, тоже в неведении
настоящего адреса, телеграфировала к своей сестре и тетке, рассчитывая, что Иван Федорович сейчас же по прибытии в Москву к ним зайдет.
— Боже сохрани, я ведь понимаю же. Но Перезвоном его
не утешишь, — вздохнул Смуров. —
Знаешь что: отец этот, капитан, мочалка-то, говорил нам, что сегодня щеночка ему принесет,
настоящего меделянского, с черным носом; он думает, что этим утешит Илюшу, только вряд ли?
Наша начинающаяся, робкая еще наша пресса оказала уже, однако, обществу некоторые услуги, ибо никогда бы мы без нее
не узнали, сколько-нибудь в полноте, про те ужасы разнузданной воли и нравственного падения, которые беспрерывно передает она на своих страницах уже всем,
не одним только посещающим залы нового гласного суда, дарованного нам в
настоящее царствование.
— Как
не настоящий? — покраснел Коля, — у нас горит. Я, впрочем,
не знаю…
Когда вышли мы офицерами, то готовы были проливать свою кровь за оскорбленную полковую честь нашу, о
настоящей же чести почти никто из нас и
не знал, что она такое есть, а
узнал бы, так осмеял бы ее тотчас же сам первый.
О Кашлеве мы кое-что
узнали от других крестьян. Прозвище Тигриная Смерть он получил оттого, что в своей жизни больше всех перебил тигров. Никто лучше его
не мог выследить зверя. По тайге Кашлев бродил всегда один, ночевал под открытым небом и часто без огня. Никто
не знал, куда он уходил и когда возвращался обратно. Это
настоящий лесной скиталец. На реке Сандагоу он нашел утес, около которого всегда проходят тигры. Тут он их и караулил.
— Вот мы живем с тобою три года (прежде говорилось: год, потом: два; потом будет говориться: четыре года и так дальше), а все еще мы как будто любовники, которые видятся изредка, тайком. Откуда это взяли, Саша, что любовь ослабевает, когда ничто
не мешает людям вполне принадлежать друг другу? Эти люди
не знали истинной любви. Они
знали только эротическое самолюбие или эротическую фантазию.
Настоящая любовь именно с той поры и начинается, как люди начинают жить вместе.
При всей дикости этого случая Рахметов был совершенно прав: и в том, что начал так, потому что ведь он прежде хорошо
узнал обо мне и только тогда уже начал дело, и в том, что так кончил разговор; я действительно говорил ему
не то, что думал, и он, действительно, имел право назвать меня лжецом, и это нисколько
не могло быть обидно, даже щекотливо для меня «в
настоящем случае», по его выражению, потому что такой был случай, и он, действительно, мог сохранять ко мне прежнее доверие и, пожалуй, уважение.
Нет, теперь еще
не знают, что такое
настоящее веселье, потому что еще нет такой жизни, какая нужна для него, и нет таких людей. Только такие люди могут вполне веселиться и
знать весь восторг наслажденья! Как они цветут здоровьем и силою, как стройны и грациозны они, как энергичны и выразительны их черты! Все они — счастливые красавцы и красавицы, ведущие вольную жизнь труда и наслаждения, — счастливцы, счастливцы!
Ах, как легко! так что и час, и два пролетят, будто одна минута, нет, ни минуты, ни секунды нет, вовсе времени нет, все равно, как уснешь, и проснешься: проснешься —
знаешь, что много времени прошло с той поры, как уснул; а как это время прошло? — и ни одного мига
не составило; и тоже все равно, как после сна,
не то что утомленье, а, напротив, свежесть, бодрость, будто отдохнул; да так и есть, что отдохнул: я сказала «очень легко дышать», это и есть самое
настоящее.
— Все так, — заговорил опять Гагин, — но с нею мне беда. Порох она
настоящий. До сих пор ей никто
не нравился, но беда, если она кого полюбит! Я иногда
не знаю, как с ней быть. На днях она что вздумала: начала вдруг уверять меня, что я к ней стал холоднее прежнего и что она одного меня любит и век будет меня одного любить… И при этом так расплакалась…
Мы вообще
знаем Европу школьно, литературно, то есть мы
не знаем ее, а судим à livre ouvert, [Здесь: с первого взгляда (фр.).] по книжкам и картинкам, так, как дети судят по «Orbis pictus» о
настоящем мире, воображая, что все женщины на Сандвичевых островах держат руки над головой с какими-то бубнами и что где есть голый негр, там непременно, в пяти шагах от него, стоит лев с растрепанной гривой или тигр с злыми глазами.
Он
знал математику включительно до конических сечений, то есть ровно столько, сколько было нужно для приготовления гимназистов к университету;
настоящий философ, он никогда
не полюбопытствовал заглянуть в «университетские части» математики.
Разумеется, такой голос должен был вызвать против себя оппозицию, или он был бы совершенно прав, говоря, что прошедшее России пусто,
настоящее невыносимо, а будущего для нее вовсе нет, что это «пробел разумения, грозный урок, данный народам, — до чего отчуждение и рабство могут довести». Это было покаяние и обвинение;
знать вперед, чем примириться, —
не дело раскаяния,
не дело протеста, или сознание в вине — шутка и искупление — неискренно.
Этот Промифей, воспетый
не Глинкою, а самим Пушкиным в послании к Лукуллу, был министр народного просвещения С. С. (еще
не граф) Уваров, Он удивлял нас своим многоязычием и разнообразием всякой всячины, которую
знал;
настоящий сиделец за прилавком просвещения, он берег в памяти образчики всех наук, их казовые концы или, лучше, начала.
Года четыре, до самой смерти отца, водил Николай Абрамыч жену за полком; и как ни злонравна была сама по себе Анфиса Порфирьевна, но тут она впервые
узнала, до чего может доходить
настоящая человеческая свирепость. Муж ее оказался
не истязателем, а палачом в полном смысле этого слова. С утра пьяный и разъяренный, он способен был убить, засечь, зарыть ее живою в могилу.
Но он
не знал как следует немецкого языка и ничего по-настоящему по-немецки
не прочел.